Когда речь заходит об истории авиации в Харькове в период Первой Мировой войны, как правило, большинство сразу же вспоминает об известном летчике Степане Васильевиче Гризодубове, который в 1915—1916 годах после обучения в Петроградской школе получил диплом пилота-авиатора. А крупнейшие учебные заведения, например, Национальный аэрокосмический университет им. Н. Е. Жуковского и Харьковский национальный университет Воздушных Сил имени трижды Героя Советского Союза Ивана Кожедуба ведут свою историю лишь с 1930 года. Однако, не так давно мне посчастливилось обнаружить документы за 1917 год, связанные с Харьковом и авиацией. Признаюсь честно, я долго думал, стоит ли писать текст на эту тему. Ведь, с одной стороны, в этой истории есть еще немало белых пятен. С другой, все это является прошлым нашего любимого города, о котором стоит знать. В силу этого я все-таки решился.

Итак, в январе Управление Военно-воздушного флота посчитало необходимым устроить на юге империи главный аэродром, склад авиационного имущества, аэропланный завод и авиационную школу. Для осмотра подходящих под постройку мест в города Екатеринослав (сейчас Днепр), Александровск (сейчас Запорожье), Харьков, Таганрог, Ростов на Дону и Херсон выехала специальная комиссия. По ее заключению наиболее подходящим местом для устройства всех вышеупомянутых учреждений оказались Херсон и Евпатория.
В нашем городе решили ничего не строить, так как:
1) Кирпичный завод Акционерного общества «Риц», приспособленный под тыловые мастерские 12-го железнодорожного батальона, занимал большую территорию на очень пересеченной местности. Организовать там аэропланный завод не представлялось возможным ― построить рядом аэродром было нельзя. Вторым отрицательным фактором была достаточно высокая цена земли.
2) Шерстомойный завод «Торгово-промышленного товарищества Владимира Алексеева», расположенный в 7 верстах от Харькова на реке Уды, имел свою железнодорожную ветку и шоссе за городом. Большие фабричные железобетонные корпуса занимали площадь около 24 десятин земли. В принципе, он прекрасно подходил для организации там механического завода управления Военно-воздушного флота. Учитывая, что завод собирались переносить в город Азов, его владельцы были готовы отдать землю и недвижимость по весьма приемлемой цене. Но, увы, переезд не состоялся, и продажу отложили на неопределенный срок.

Осенью 1917 года в Харьков вновь приезжает специальная авиационная комиссия. Заключения, сделанные ей, а также принятые на их основании решения звучали позитивнее для нашего города. Для того, чтобы понять их значимость, следует вернуться на несколько лет назад. Итак, в 1910 году на базе Учебного воздухоплавательного парка была создана «Офицерская воздухоплавательная школа». Ее авиационный отдел с мая 1911 года дислоцировался в Гатчине. Задачей было «Обучение офицеров армии и флота, а также, если средства позволят, других лиц искусству летать на приборах тяжелее воздуха и создание запаса самолетов с полным снабжением и оборудованием для снабжения ими авиационных отрядов». Производственная практика курсантов проходила на авиационном заводе Лебедева, где выпускались аппараты «Вуазен» с мотором «Сальмсон». А налет составлял около 9 часов в месяц. Солдаты военно-авиационного класса школы учили арифметику, практическую геометрию, физику, метеорологию, авиацию, моторное дело. Теоретическая часть для офицеров включала изучение таких дисциплин, как тактика и применение аэропланов в военном деле, развитие техники авиации, теоретические сведения по авиации, материальная часть и служба аэропланов, двигатели внутреннего сгорания (автомобильный, авиационный), автомобили, материаловедение и сопротивление материалов, радиотелеграфия, метеорология, фотография.

Летом 1914 года на базе авиационного отдела Офицерской воздухоплавательной школы была сформирована «Гатчинская военная авиационная школа». Помимо подготовки военных летчиков, в школе проводились испытания новых технических изобретений, а также готовились кадры  технического обслуживания аэропланов и аэродромов на фронте. В 1914—1915 гг. в школе обучались 175 летчиков-офицеров, 57 летчиков-солдат, 20 офицеров-добровольцев. А на 6 октября 1917 года в лучшем без преувеличения авиационном учебном заведении империи того времени обучались уже 290 офицеров и 100 солдат.

В конце лета – начале осени того же года немецкие войска успешно продвигаются вперед, и руководство Гатчинской авиационной школы принимает решение о частичном переезде. Через некоторое время специальная комиссия констатировала, что «местами, отвечающими всем предъявленным к ним требованиям авиационной техники, найдены следующие районы: Самара, Харьков и Липецк (Тамбовской губернии)».
Вечером 7 ноября (по старому стилю) согласно предписанию начальника Гатчинской военно-авиационной школы в Харьков прибыл заведующий ее московским отделом Михаил Федорович Ивков. На следующий же день он лично осмотрел места, которые признала возможными для постройки аэродрома ранее посетившая наш город комиссия капитана Фирсова. Это были:

1) Участок городской земли, около дороги на Чугуев, расположенный между кладбищем и полем общей площадью в 153 десятины (около 167 гектар).
2) Участки городской земли вокруг транспортной дороги на Салтов, находящиеся около новых бараков для размещения солдат и мастерских, общей площадью 234 и 481 десятины.

Первый из них представлял собой ровную площадку с небольшой, но очень пологой ложбинкой посередине. В непосредственной близости от участка находились станция Южной железной дороги, паровозостроительный завод и электрическая станция.

Второй несколько уступал первому: от дороги на Салтов к реке Немышля имелся уклон местности, и вдоль дороги ― подъем на 15-20 метров. К северу от дороги ровная местность была вспахана во многих местах частными владельцами.

Детально осмотрев оба участка, Михаил Федорович остановил свой выбор на первом из-за более выгодного его положения, и в тот же день вечером внес заявление об этом в Харьковскую городскую управу. Собранная 9 ноября земельная комиссия на основании того, что участки, предполагаемые под постройку аэродрома, оказались заняты опытным полем, отклонила заявление Ивкова. А взамен предложила ему занять участки, расположенные вокруг Салтовской дороги. Однако в сложившейся ситуации самостоятельно действовать Михаил Федорович не решился, и принятие окончательного решения оставил за своим начальником Гатчинской военно-авиационной школы ― Дмитрием Александровичем Борейко. На следующий день Ивков осмотрел постройки, приспособленные для размещения в Харькове отделений школы, прибывающей в скором времени из Петрограда и Одессы, а именно:

— 9 бараков на 160 человек каждый для солдат и мастерских;
— 2 экипажных сарая под гараж;
— 2 конюшни под бензинный склад;
— 2 офицерских барака.

Однако, деятельностью строительной комиссии по постройке в городе Харькове воинских бараков Ивков оказался недоволен. Он обратил внимание на то, что в помещениях нет отдельной кухни и хлебопекарни, а в одном из сараев вообще пол глиняный. И написал об этом отдельное заявление.

Дополнительно в своем рапорте руководству 17 ноября 1917 года о посещении Харькова Ивков также обращал внимание на то, что, кроме отведенных городом бараков, для размещения отделов школы необходимо также составить особую смету для постройки ангара для 100 самолетов и подать ее в управление Военно-воздушного флота, чтобы получить кредит. А в случае получения финансов для покупки земли под постоянное место размещения авиационной школы рекомендовал приобрести один из 2 участков:
1) расположенный в 2-3 верстах к северу от Харькова у деревни Алексеевка.
2) В 13 верстах к северу от Харькову у станции Дергачи.

В обоих населенных пунктах участки были ровнее, и к ним подходили шоссе и железная дорога.
А через несколько дней после этого решение о переводе отделов школы в Харьков и постройке аэродрома было принято окончательно. Где конкретно все они размешались, на данный момент пока что установить не удалось. Однако со 100% уверенностью можно утверждать, о том что наличие в нашем городе авиационной школы не было номинальным. Ведь в своих воспоминаниях известный в советское время полярный летчик Михаил Сергеевич Бабушкин, бывший в то время инструктором в Гатчинской авиационной школе, пишет:

«В конце 1917 года школе приказали переехать в Украину. Вместе со школой я отправился на юг. В пути прибыло распоряжение: остановиться в Харькове. Развернули школу, возобновили занятия. В это время начали наступать гайдамаки и немцы. У нас в школе почти половина офицеров были кадровики ― подпоручики, поручики, штабс-капитаны. Они стали сговариваться: «Идут немцы, гайдамаки, давайте останемся здесь». Начальник школы, старый офицер, честный человек, созвал небольшую группу и сказал:
― Я стою за то, чтобы отсюда уехать. Мы привезли в Харьков ценное имущество, доверенное нам революционным правительством, и обязаны сохранить все в целости. Ни немцам, ни каким бы то ни было гайдамакам оно не должно достаться. Мы с вами ― не те и не другие... Давайте завтра же начинать эвакуацию.

Дальше ждать было нельзя. За два дня мы погрузили все имущество в эшелон. Большинство офицеров разбежались. Остались солдаты, инструкторы-прапорщики и несколько старых офицеров».

И действительно, как удалось в дальнейшем установить, Гатчинская авиационная школа покинула Харьков из-за подхода немецких войск весной 1918 года. Местом ее последующей дислокации стал город Самара. А уже 6 августа 1918 года приказом Военной авиационной школы Народной армии Харьковское отделение Гатчинской военной авиационной школы было переименовано в Военно-авиационную школу Народной армии.

Помимо вышеупомянутой школы, немалую помощь авиации оказали в 1914—1918 годы и выпускники курсов, организованных Харьковским комитетом военно-технической помощи. Но это уже совсем другая история...